Я начала писать поэтические тексты на следующий день после того, как бросила заниматься музыкой. Поэтому вся моя чувственность сформировалась через абстрактную, но не дискурсивную или нарративную интенсивность. Язык музыки танатографичен в отличие от традиционной лирической интонации поэзии. (Первым инстинктом было перехватить голосом инерцию к Танатосу.) Поэзия обречена оставаться на территории языка, смысла, даже когда в ней представлены определенные опыты, в том числе и смерти.